Лев Николаевич Толстой часто затрагивает в своих произведениях тему войны, а именно философские рассуждения о необходимости или отсутствии применять кровавые методы при ее ведения, более того, он пытается, используя интересные и захватывающие сюжеты, передать свое ощущение бессмысленности вооруженных методов решений конфликтов. Лев Николаевич не сразу принял такую точку зрения, писатель некоторое время строил военную карьеру, на которую он отправился с особым энтузиазмом, и в более ранних произведениях явно преобладает настроение патриотизма и любви к родине. Но позже, лично испытав горести потери товарищей и видя драмы в семьях погибших солдат, Толстой меняет парадигму отношения к войне.
Основано на реальных событиях
Повесть, часто именуемая рассказом, «Кавказский пленник» частично имеет связь с жизнью самого автора, который принимал участие в вооруженных конфликтах на Кавказе.
Зачин истории, а именно то, как Жилин, главный герой, и его товарищ попадают в плен к противникам, — это история, реально случившаяся с Толстым. Правда, Льва Николаевича и его соратника Садо успели вовремя отбить союзники, но история, видимо, оказала такое впечатление на писателя, что он создал целую повесть.
О том, что этот инцидент произошел со Львом Николаевичем, свидетельствуют воспоминания шурина писателя и его дочери. Правда, рассказы от разных лиц несколько расходятся в версиях, что же, на самом деле, произошло.
Шурин Толстого, С.А. Берса, пишет, что Садо и Лев Николаевич решили на время дороги поменяться лошадьми. Садо недавно приобрел нового скакуна, на котором поехал Толстой, а сам мирный чеченец сел на иноходца писателя, который не умеет скакать по горам. Чеченец, как истинный воин, никогда не расставался со своим оружием, так оказалось и в этот раз, но проблема состояла в том, что пистолет Садо не был заряжен, поэтому, когда на двух путников напали воинствующие чеченцы, Садо не мог обороняться. Он некоторое время угрожал им оружием, но те не стреляли, имея целью взять обоих всадников в плен. Толстой, сидевший на более резвой и скорой лошади, мог укрыться от преследования, но не пожелал бросать товарища одного. Льва Николаевича и Садо уже окружили и повели в аул, когда разведчики, заметившие с башни нападение, подоспели на помощь и вызволили пленных.
Дочь же Толстого, Александра, повествует несколько иной вариант событий. Она пишет, что отец и его друг сопровождали обоз, и их было не двое, а четверо, было еще два человека. В горах сопровождающие решили разделиться, именно тогда Садо и Лев Николаевич оказались только вдвоем. При этом, воинствующие противники пытались совершить нападение почти всю дорогу на обоз. Когда же чеченцы заметили, что два всадника отделились от основного состава, они сразу напали на них. Далее рассказ Александры совпадает с версией Берса — чеченцы, и правда, не желали сразу убивать пленников, а планировали довезти их до аула, чтобы уже над живыми совершить месть, причем, в первую очередь, именно над Садо.
Этот инцидент лег в основу завязки повести «Кавказский пленник».
Смысл названия
Считается, что Толстой не просто назвал повесть, пытаясь охарактеризовать главного героя и историю, случившуюся с ним. Лев Николаевич намеренно отсылает заглавием книги к одноименной поэме Пушкина. Это первое произведение в цикле байронических поэм, где поэт описывает природу Кавказа, воспевает ее красоту, рисует романтического главного героя, желающего свободы тела и духа. Такое настроение к нему приходит после наблюдения за природой южного края, где каждое дерево и травинка — это символ истинной свободы.
Публикация повести
Написана повесть была Львом Николаевичем Толстым в 1872 году для публикации в журнале «Заря», там она была опубликована в этом же году. Писатель намеренно писал для этого издания. Данным произведением Толстой совершал пробу пера взрослых рассказов и повестей. В письме к критику-современнику Н.Н. Страхову писатель делится, что намеренно пробует новые способы письма и стилевые приемы, которые, по его мнению, хорошо подойдут для чтения взрослым.
Сам Толстой оценивает произведение как наиболее удачное за всю свою карьеру и причисляет его к искусству второго плана, то есть искусству мирскому, для людей.
