Михаил Ломоносов был не только гением, по праву заслужившим данное ему Пушкиным имя «первого в России университета», но и остроумным человеком. Наглядное доказательство — небольшое стихотворение «Случились вместе два Астронома в пиру», иллюстрирующее на забавном примере из повседневной жизни смысл взорвавшей ученый мир астрономической теории Николая Коперника и похожее одновременно на притчу и на басню. Главные герои этого лаконичного экспромта — два звездочета, один из которых был сторонником теории Коперника, помещающей Солнце в центр Солнечной системы, а другой — приверженцем созданной еще в античной древности теории Птолемея, согласно которой именно Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот.
Почтенные ученые мужи затеяли горячий спор, и каждый из них оставался при своем мнении, пока в их диалог не вмешался находчивый и остроумный повар, доказавший, что правоту Коперника можно доказать, даже не заглядывая в телескоп. Его доводы, основанные на повседневном опыте, оказались неотразимыми — в самом деле, кто видел настолько неразумного повара, который стал бы поворачивать очаг вокруг куска аппетитного жаркого, а не наоборот?
Поводом для написания этого стихотворения стала не столько научная значимость теории, усовершенствованной и подтвержденной коллегами великого польского астронома за много лет до рождения Ломоносова, но и подозрительное отношение к теории Коперника многих видных служителей православной Церкви, все еще сохранивших, несмотря на первые успехи российского Просвещения, приверженность средневековым представлениям о мире. Ирония судьбы проявилась в том, что сам Коперник был не просто набожным человеком, но и видным служителем Церкви, пусть католической, а не православной.
Правда, его больше интересовало изучение тайн Вселенной, чем богословие. Но такая судьба была типичной для ученых не только Средних Веков, но и Возрождения и даже раннего Нового времени — поскольку монастыри были центрами просвещения, многие из ученых принадлежали к духовному сословию. Это касалось и поляка Коперника, и английского средневекового философа Уильяма Оккама, и даже дерзкого монаха Джордано Бруно, которого приговорили к смертной казни не за приверженность учению Коперника, но за активно проповедовавшиеся им оккультные теории.
К середине восемнадцатого века теория Коперника была по большому счету легализована, но дело в том, что Россия во многом отставала по темпам развития научной мысли от европейского мира, хотя и активно наверстывала этот разрыв. Двустишие «Еретик Коперник — Богу соперник» оставалось не только ловко срифмованной шуткой, но и непреложной истиной для многих духовных особ, от влиятельных иерархов до провинциальных священников. Да и дворянское сословие все еще оставалось достаточно невежественным, чтобы пребывать в плену средневековых предрассудков. Чтобы донести научные истины для «темной» публики, требовались наглядные примеры и легкий слог, отличающие лаконичное и забавное стихотворение-шутку, которое содержит глубокий смысл.
Как и положено поэту-ученому, Ломоносов употребляет не только удачные рифмы, но и меткие сравнения, которые без труда укладываются в памяти даже современного читателя (каждая из альтернативных астрономических теорий укладывается в несколько слов, при этом сравнение нашего светила с кухонным очагом, а Земли с жарким на вертеле понятно любому человеку, хоть раз наблюдавшему за работой в кухне 18 века). И возможно, это стихотворение помогло тому, что передовая астрономическая теория победила в России!
