Александр Блок, крупнейший поэт Серебряного века, первая величина символизма в России, до того, как написал поэму «Двенадцать» был певцом всего смутного и туманного, вечно женственного и мистического. Его поэзия, да и сам стиль, отличались предельной аристократичностью и тонкостью – он словно гнушался всего недостаточно утонченного, уносясь прочь от земли в мир волшебных символов и их глубоких значений.
Но что же мы видим в поэме «Двенадцать»? Нет, символизм не забыт, и в этом сочинении есть мощные метафоры, зашифрованные послания. И смысл ее тоже бесконечно далек от быта, от всего мелкого и земного. Но почему же так гневались поклонники Блока, за что они проклинали поэта, читая его большую поэму в 12-и частях?
Можно понять девочек-курсисток, привыкших к тому, что Блок – это про любовь и Прекрасную даму. Но ведь и критики, друзья из прошлого откровенно недоумевали, читая эти революционные строки. Неужели Блок кончился? Что натворила революция!
Однако знатоки считают именно поэму «Двенадцать» вершиной творчества поэта, и не зря… Давайте приглядимся к ее символизму. Здесь даже колорит многозначителен. Все начинается столкновением тьмы и света, черного вечера, черного, черного неба и вьюги, урагана – белого снега. Не только китайцы считали борьбу и взаимодействие черного инь и белого ян символами жизни, символисты тоже понимали значение такой двойственности всего живого. Темное начало – как символ косного, старого, отжившего. Того мрака отсталости и тирании, безысходного народного горя, в котором пребывала Россия в предшествующие революции годы. Мрак войны, мрак бедности, обездоленности.
А светлое начало врывается колючим ветром, свирепым и мужественным, которому предстоит развеять эту тьму. Недаром Христос в конце поэмы появляется в белом венчике из роз. Но есть и третий цвет – красный. Этот кровавый отблеск исходит от двенадцати патрульных, солдат и матросов революции. Блок прекрасно знает, что представляют собой эти люди. Он не описывает их святыми или праведными. Нет, это кровавая народная стихия, та самая разинско-пугачевская вольница, что вырвалась наружу из-под долгого сословного гнета. Поступь их будет страшна, и это знание Блока не отпугивает. Он словно любуется их силой, дикой энергией – для него это свежая кровь нового мира, его будущее.
..И идут без имени святого
Все двенадцать — вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…
Уголовный колорит тем, кого легко сравнивают с 12-ю апостолами, придает и картуз, и цигарка в зубах, и общая манера говорить и двигаться – рисковая, разбитная. Блок метко замечает «на спину б надо бубновый туз» — знак уголовников. Но эти двенадцать – не банда, вышедшая на разбой, не бесформенная масса. Это люди, готовые строить новый мир. Был среди них и тринадцатый – товарищ Ванька, который предал их ради сытой, веселой жизни и любви гулящей Катьки. Они встречают своего друга. И что же? Ванька от них убегает, а Катьку настигает шальная пуля.
Только опытный литературовед оценит всю иронию этой части. Подумать только, куртуазный Блок «убивает» Катьку – какая ни на есть, а все же женщина. Так поэт словно разделывается со всей чахлой меланхолией своего предшествующего творчества. Прекрасная Дама превращается в Катьку, символ прежней развратной жизни, в которой поклонение женщине, воспаленная чувственность заменяли мужчинам истинное призвание, работу, подвиг. И вот автор расправляется с сиятельной шлюхой «вечно женственного». Всем этим соплям не место в революции.
Удивителен язык поэмы. Кажется, нет в русской поэзии языка утонченнее блоковского. А здесь революционная матросня сыпет непристойными шутками, прибаутками и частушками, сквернословит. Было от чего упасть в обморок гимназисткам.
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови —
Господи, благослови!..
Поразительно, что истинный дух христианства и дух революции для поэта неизбежно сходятся, они однородны. Блок отлично помнит, что христианство – религия бедных и угнетенных, что апостолами Христа были такие же отщепенцы и маргиналы, как и нынешние матросы. И разве победное шествие христианства по миру не сопровождалось такими же зверствами, что и все революции?
Смысл финала поэмы Двенадцать
Именно финальные строчки поэмы возмущали столь многих. Блок дерзнул ввести в нее образ самого Христа. Более того, Христа, несущего красный революционный флаг. Мы не вполне понимаем – действительно видим его или он только мерещится в этой страшной вьюге? Однако же он несет не хоругвь, а флаг борьбы и раздора. Кажется, древнее предсказание «не мир принес я, но меч» опять сбывается. На сей раз это меч разящей революции. Он омоет кровью и преобразит мир так же, как это сделали крестоносцы, распространившие христианство.
Любопытен еще один образ – шелудивого пса, увязавшегося за патрульными. Он сначала никак не отстает от них, но потом, когда мы видим Христа, решительно ведущего за собой бойцов, он безнадежно отстает, как призрак старого, отжившего мира.
